Сегодня шла с тобой, мы были так близко и одни.
Ничего не мешало бы. если бы не то,
что мы друзья. с.

name: Emily Lurking* race: human age: 19 у.о. Clemence Poesy

name: Christopher Boston race: vampire age: 24 | 153 у.о. Ashton Kutcher

name: Madeline Foster race: vampire age: 20 | 110 у.о. Frida Gustavsson

Знаете, какого цвета сумеречное небо? Знаете. Только полагаете, что знаете, только ошибаетесь. Всей палитры существующих на свете цветов не хватит даже самому опытному художнику, чтобы передать на своем полотне все краски заката. Невероятные сочетания холодного лилового и нежного, мягкого розового. Сиреневый. Боже, как гениальна природа в своей неописуемой простоте.
Хрупкая девушка, вот уже примерно с полчаса молча смотрела, как постепенно небо темнеет, и в свои права вступает ночь. Раньше она боялась ночи, странных звуков, движений, теней на стенах, холодного сияния луны... Теперь страх ушел. Он померк в сравнении с теми ощущениями, что постигли ее, когда она узнала, кем на самом деле является ее лучший друг.
Он стоял рядом и молчал. Он понимал, что эта правда далеко не сироп на душу. Пугающее слово. Она любила сказки и старинные предания о странных существах, но даже ее и без того богатое и воспаленное воображение не могло представить самого близкого ей человека монстром. Это дико. Она не хотела верить, что он сможет причинить ей вред. Она машинально посмотрела на правую руку, на которую был одет серебряный браслет. Он подарил ей эту вещицу, сказав, что этот амулет обережет ее. От чего, тогда не сказал. Теперь поняла. Но она и не собиралась снимать ее. Слишком дорогая память, слишком любимый подарок, чтобы бросить его в шкатулку с украшениями и забыть. Она даже и не думала об этом. Приняла, как должное. Ведь он, этот парень, заботливый и верный друг стал не просто другом... Она любила его, но боялась сказать, боялась признаться. Зачем? Чтобы разрушить дружбу, чтобы нарваться на лишние неприятности? Она будет тихо любить, тихо плакать в подушку по ночам и улыбаться ему днем, как ни в чем не бывало. Разумеется, где-то в глубине души треплется слабая, но устойчивая надежда на взаимность. Наверно, она выглядит жалкой. Она не любит, когда ее жалеют. Но ничего не может с собой поделать. Она злится на себя, она ненавидит его, ненавидит и любит. Она ненавидит его подружку-вампиршу-истеричку. Но если он ее любит, то ей, просто подруге, приходится мириться с такой жестокой правдой. Грустно. Но она, знаете, не жалеет себя. Не умеет, что ли. Собрав все свои силы она тихо заговорила:
- Так значит все это время, как мы знакомы... - она помедлила и подняла на него неуверенный взгляд, - Ты обманывал меня? - голос дрогнул и оборвался.
Он тяжело вздохнул и взял ее за руки, пытаясь казаться уверенным, чтобы внушить ей спокойствие:
- Пойми, раньше я считал, что не смогу тебе доверять настолько, чтобы...
- Черт возьми! Ты вампир, а я все это время думала, что ты - нормальный?! Что если... что если бы ты меня... убил!!?
Он долго и пристально смотрел в ее глаза. Он надеялся увидеть в них жалкую ее попытку соврать, спрятаться под маску гнева:
- Ты и в правду думаешь, что я смог бы тебя убить? - он произнес это как-то по-особенному тихо. Уязвлено. Будто в сердце вонзили острый кол. Как она могла так резко измениться. Неужели теперь она ненавидит его? Боится? Что если теперь она не захочет его видеть?!
Она замолчала и закусила губу. До боли. Она осознала, что сболтнула лишнего. Сгоряча. Нет, нет, нет! Она ему верит, верит, верит!!! Больше чем себе! Хотелось закричать, чтобы он никогда больше ни в чем не сомневался. Но она лишь тихо приблизилась к нему и обняла:
- Прости... Я... я тебе верю, - прошептала она и зажмурилась. К чему зря колебать воздух лишними децибелами. Молчание - дороже золота. И он все поймет. Без слов. Ведь они лучшие друзья... По щекам тихо покатились соленые слезы.
- - - - - - - - -
Она не любила выходные. Свободное время превращалась в сущую каторгу, когда за дело бралась ее мать. Приготовь ужин, убери дома, сходи за продуктами... Арр. Легче было бы просто уйти на лекции и не видеть этого деспота в юбке. Она любила маму, но только в мирное время, когда та молчала и не делала ей никаких едких замечаний. Сейчас же Наполеон пятый, в лице мамы, решил завоевать разом все области домашнего хозяйства: кухню, стирку, уборку и прочие неприятные вещи.
На бедную же девушку-золушку, упала незавидная участь - покупки. Возвращаясь из ближайшего супермаркета, она успела посчитать сколько раз рисковала упасть и предать земле все четыре набитых до нельзя, с горкой, бумажных пакета, которые она умудрилась поместить в своих тонких ручках. Представив, с какой грацией бегемота она сейчас пытается достать дверной ключ из заднего кармана своих узких джинс, она невольно улыбнулась.
Вдруг, где-то возле нее послышалось вкрадчивое мурлыканье:
- Какая умница-разумница! Маме помогает! Ох, у меня даже слезы умиления на глаза выступили, - облокотившись на перила веранды, стояла улыбающаяся высокая девушка .
- А ты умеешь плакать? Удивительно... - буркнула "золушка" в ответ, пытаясь отыскать на полу выпавшие с задорным звоном от неожиданности ключи.
- Ха! Будем считать, что ответ меня удовлетворил.
- Зачем ты здесь?
- Соскучилась! - шатенка скорчила веселое удивление и мило улыбнулась, - Просто захотелось увидеть, как живет лучшая подруга моего парня, - в последней фразе звучали ясные, но двоякие интонации. С каким-то намеком. Эмили поняла, что девушка ее лучшего друга заявилась с визитом не просто так.
- Посмотрела? Свободна, - резко ответила она и открыла входную дверь.
Она еще не могла привыкнуть к некоторым особенностям вампиров. Да, для этого нужно немалое время, но быть внимательней никогда не помешало бы. Вот и сейчас, Мэделайн - так звали незваную гостью, метнулась к девушке, громко захлопнув обратно дверь, прижала к ней Эм и прошипела:
- По-моему, ты забыла с кем имеешь дело и кем являешься. Ведь я могу тебя убить и даже глазом не моргну!
- Но я же до сих пор жива, - твердым голосом проговорила Эмили, стараясь выглядеть спокойной и уравновешенной, хотя внутри все дрожало. Гостья действительно могла ее убить. И это не шутки. Это не пустые угрозы.
- Это потому что защитник есть! Хорошо ты устроилась, - она усмехнулась, а по Эм побежали предательские мурашки, -  Я уважаю и люблю Криса, поэтому не могу сделать ему больно... А вот ты... - Она сделала многозначительную паузу, а после продолжила, медленно проговаривая каждое слово, будто считала, что человек должен быть обязательно глупым и непонятливым:
- А вот ты можешь.
- - - - - - - - -
С самого утра непримиримо лил дождь, своим стуком по широкому подоконнику, аккомпанируя ее и без того мрачному настроению. Сегодня ночью она не могла сомкнуть глаз. Последний разговор с Мэделайн не давал ей покоя. Она будто переживала раздвоение личности: одна ее часть убедительно уговаривала ее повиноваться, а вторая, не имея весомых аргументов, кричала, что нельзя сдаваться и необходимо бороться за свое счастье. Бороться. Как она устала от этого слова. Да, она слишком часто говорила себе, что она сильная, так часто, что уже успела привыкнуть к этому ложному убеждению. Привыкла обманывать себя. Обманывать его. Как больно любить, страдать и притворяться, что все хорошо... Как обидно слышать от него фразы "мы ведь друзья"... и подобные, в схожем ключе. Как иногда хочется закричать, признаться во всем... но останавливает страх. Тогда она потеряет его не только как друга. Она потеряет его навсегда. Почему такая уверенность? А как иначе, если он постоянно твердил о своих вечных чувствах к Мэделайн. Садист.
Она, в непонятных чувствах, объятая сомнениями и терзаниями, натянула куртку, и, не сказав ни слова домашним, выскочила на улицу. Холодно. Она съежилась от легкого, но ледяного порыва ветра, накинула капюшон, спрятала руки в карманы и решительным шагом направилась к парку. Там одна должна была поговорить с ним.
Верно, он уже ждал ее у озера. Так. А теперь нужно собраться. Главное не заплакать. Просто и холодно попрощаться. Даже не поздоровавшись, она сухо выпалила:
- Нам лучше больше не видеться, - прозвучало довольно твердо и убедительно.
Он лишь в недоумении уставился на нее. Он пытался понять, с чем связана столь резкая перемена. Тяжелый вздох:
- Что случилось? Почему ты...
- Ничего. Просто я решила, что мне не следует больше общаться с тем, кто может меня убить, - она понимала, что своим тоном, своим безразличием она наносит ему глубокую рану. Но по-другому она не могла. Она уже приняла решение:
- Прости. Но так будет лучше... - слова напоследок. Она отвернулась и, прикусив губу, пошла прочь. Даже не обернувшись. Ни к чему весь этот мазохизм. Зато она сделала доброе дело. Пожертвовала своей душой, зато облегчила его судьбу. "Так будет лучше", - повторила она сама себе....

- Неужели это конец отношений?
- Не боись, я тебя в Аду ещё с вилами встречать буду! с.

name: Leah Morgan* race: human age: 18 у.о. Victoria Justice

name: Brandon Coleman race: vampire age: 21 | 145 у.о. Matt Lanter

name: Autumn Catright* race: human age: 19 у.о. Ashley Benson

Сентябрь. 2008 год.  Маленький городок где-то в Соединенном Королевстве. Великобритании. Где-то в Сандерленде. Дом на улице N. Кухня.
Звон последней хрустальной вазы. Стройная девушка с длинными каштановыми волосами молча посмотрела на рассыпавшиеся по полу прозрачные осколки и переступив через них, взглянула на молодого человека с неестественно светлыми серо-голубыми глазами. Тот с независимым и невероятно непоколебимым видом наблюдал всю предыдущую сцену, оперевшись о дверной косяк. На его лице играли причудливые тени, отбрасываемые древесной листвой, которая одновременно освещалась золотыми лучами раннего осеннего солнца и качалась под легким, но прохладным ветром. 
Поддавшись примеру девушки, тот самый с причудливого цвета глазами тоже молчал. Но не потому, что не было слов, а потому, что ему не хотелось еще какой-нибудь своей фразой породить в ней новый приступ истерики. Как никак хрусталь уже закончился.
К всеобщему счастью она и не собиралась продолжать, а на кухне воцарилась мирская тишина. Она облегченно и мирно выдохнула:
- Все. Теперь я спокойна.
- Неужто это конец последнего акта и последнего действия?! Эль, теряешь квалификацию! - с наигранным удивлением произнес парень и усмехнулся.
- Не расслабляйся. Остался целый эпилог.
- Ах да, как же я его не учел? Каюсь. Ладно, я весь во внимании. Продолжай. Третий звонок. - Он замолчал, сложив руки на груди, но перед тем, как она раскрыла рот, чтобы ответить ему, быстро добавил, с любопытством поддавшись вперед, - Позволь еще поинтересоваться: а спецэффекты будут?
Ее губы изогнулись в едкой холодной улыбке, в которой только он мог угадать привкус горечи:
- К сожалению, я тебя огорчу... Спецэффектов не будет, но фееричный финал я обеспечу.
- О, это уже любопытно!
Теперь она сделала несколько шагов навстречу парню, не сводя с него своего фирменного взгляда  змея искусителя и, приблизившись практически вплотную, усмехнулась.
К счастью, он не мог влезть в ее голову. К ее счастью. Счастью, о котором она даже не догадывалась, счастью, которое обеспечил ей ее же собственный невзрачный кулон в виде сердца. Волшебный Подарок предусмотрительной тети. Он мог предугадать ее слова. На уровне интуиции. Но сейчас ее спокойный вид не предвещал ничего особенного. Ну бросит парочку обидных фраз. Ну оскорбит. Ну уйдет, гордо запрокинув голову. Ну...
Резкий и громкий звук поразил большую и освещенную утренним солнцем кухню. Знаете, такой звонкий шлепок. Пощечина обыкновенная класс "прощальная" вид "злокачественная". Ударила. Неожиданно для него, девушка по имени Леа, та самая Леа, осмелившаяся унизить  существо, в былинах и баснях названное существительным на "в...", просто собрала все свои страдания и выплеснула их. Прямо ему в лицо. Победная ухмылка и последний взгляд на уязвленное самолюбие. Сейчас она уйдет к себе в комнату. Он уйдет. На совсем. Только тогда она упадет на кровать, разрыдается, задушит подушку и еще месяц будет вздрагивать при одном только упоминании его имени...
- - - - - -
Декабрь того же года. Юг Великобритании. Доселе неизвестный читателю городок N. Где-то на набережной.
Пронизывающий ветер, приносящий с моря особенную прохладу. Ледяную. Заставляя ежиться после каждого его яростного порыва. Небо затянуло плотным серо-молочным полотном. Казалось, будто такое небо можно было резать ножом. Обязательно острым. И казалось, что эта вот жирная масса навсегда скрыла ото всех солнце. Если только ее разрезать. Резким движением. Крест-накрест.
Белокурая девушка внимательно всматривалась во мгновенно ставшее задумчивым лицо ее собеседника, когда она сказала ему о своем скором отъезде. Она пыталась понять его, в ее глазах читалось недоумение и страх. Она боялась, что сейчас он мотнет головой и уйдет, оставив лишь воспоминания. Не отводя от него глаз она съежилась и обхватила себя руками, предпринимая хоть какие-нибудь попытки спастись от холода. Девушка-осень, она совсем не соответствовала значению своего имени. Отем. Она не любила осень и холод.
- Сандерленд, говоришь? - задумчиво и как-то сдавленно протянул Брендон, поднимая ворот куртки и пряча в нем голову.
Она кивнула, не понимая, что его так озадачило. По своему обыкновению он держался невозмутимо и невозможно было предугадать его следующее слово. Но она всегда старалась увидеть малейшее выражение, по которому можно было бы определить мысли, пришедшие ему в голову. Это было сложно. Но она понимала. Даже более того, она ему верила. А сейчас именно от него зависело ее дальнейшее будущее: с ним или без него. Это разные вещи. Совершенно. Инь и Янь.
- Что ж, я не прочь наведаться к старым знакомым, - на его губах заиграла самодовольная ухмылка. Невероятная смена настроений и мимики. Эта его необычная особенность не переставала ее удивлять. Она лучезарно улыбнулась и обняла парня:
- Значит ты поедешь со мной?! А я уже подумала, что ты решишь отправить меня одну, - Отем засмеялась, сильнее прижимаясь в нему и таким образом надеясь согреться.
- Отправить одну?! Хм... Заманчиво, но думаю, что тебя не следует оставлять одну. Без моего пристального присмотра.
- Боишься, что когда почувствую свободу, я слечу с катушек?!
- Боюсь, что некоторые "особые" жители Сандерленда.. - "особые"; он специально выделил это прилагательное, придавая ему "особое", в какой-то степени загадочное значение, такое, о котором знали лишь двое.
Она замолчала и уставилась на парня:
- Постой, там тоже есть...
Он улыбнулся и наигранно пугающим тоном проговорил:
- Везде есть... Мы повсюду. - приняв жалобное выражение лица, он продолжил, - И к сожалению, не все мы жрем белок.
- Ну спасибо, любимый. Обрадовал, успокоил! Низкий тебе поклон!
- Это моя обязанность, дорогая, - подражая ее тону произнес он, - Я же не мог сказать тебе, что там живут единороги и жрут радугу?!
- Ради такого случая мог бы и соврать!
- Приношу свои искренние извинения и соболезнования: я неисправим.
- Ну ведь за это я тебя и люблю.
- На твоем месте я бы так не торопился с выводами. Я приеду, но позже.
- Почему? - в ее голосе слышалось очевидное разочарование.
- Остались некоторые дела.. - как-то смутно и неопределенно ответил он. Ну а ей всего лишь оставалось пожать плечами, спрятать лицо от ветра, крепче обняв его, и повиноваться его решению. Если он говорит, значит так надо.
- - - - - -
Март. 2009 год. Наше, не совсем спокойное время для ночных "демонов", как прозвали подобную нечисть знающие люди. Редкие исключения, лишенные возможности смотреть на мир сквозь розовые очки и наивно полагать, что никаких сверхъестественных существ не бывает. Бедняги.
Но наш взгляд на происходящее никаким образом не касается этих страдальцев, а снова переносится в некоторый дом на улице N где-то в Сандерленде. Еще помним некую особу с длинными каштановыми волосами, дерзнувшую ударить ва... ? Впрочем, это слово не требует дополнительного озвучивания. Это она по глупости. Это она по незнанию. Ей простительно.
Сейчас она металась по той самой исторически прославившейся кухне, от стола к холодильнику, плите и прочей утвари, с которой, кстати сказать, общалась тет_а_тет крайне редко, в ожидании новой лучшей подруги. Вот уже месяц назад она познакомилась с милейшей блондинкой, приехавшей в Сандерленд из какого-то совершенно маленького городка. Его название Эль забыла. Она не считала это настолько важным фактом. Не будем заострять на нем внимания. Так вот сегодня она, та самая блондинка, Отем, обещалась привести на ужин своего хваленного доселе бойфренда. Невольно вспомнив те пламенные речи, Леа весело усмехнулась "Ну прям супермен какой-то!" Ей не терпелось познакомится с этим "мистером икс" лично и трезво оценить степень его идеальности.
Звонок в дверь. Последний взгляд в зеркало.
Распахнув дверь, девушка застыла от внезапно нахлынувшего ее изумления. Он. Брендон значит. Тот самый пострадавший от руки обиженной истерички. И как у него еще духа хватило заявиться сюда и с таким невозмутимым видом смотреть ей прямо в глаза?! Нагло. Хам. Прокрутив в голове всю картину, образовавшуюся в прихожей, она поняла, что слишком долго пялиться на него, как током пришибленная, не совсем этично. Видимо, его лучезарная спутница это тоже заметила:
- А... - она в недоумении поочередно оборачивалась на него и на свою новую подругу, - что здесь происходит? Вы что, знакомы? - Она неловко улыбнулась.
Первым, кто нашел логически связный ответ в столь щекотливой ситуации, оказался парень. Он спокойно пожал плечами и принял самый что ни на есть невинный облик:
- Видимо, я просто кого-то напомнил твоей подруге... Ведь я прав? Кстати, Бред - представился он обратившись к все так же парализованной девушке в дверях.
В ответ она вежливо улыбнулась и кивнула. Наговорить кучу взаимных клише по поводу нового знакомства она еще успеет. Необходимо было держать невозмутимое лицо. Боже... весь вечер?! Наверно, не стоит озвучивать те мысли, которые крутились у нее в голове. Во-первых, они не прошли бы цензуру, а во-вторых за такие мысли, как правило, могла бы и уголовная ответственность наступить. Наконец к ней вернулся драгоценный дар речи:
- Проходи, - она обратилась прежде всего к подруге, а когда та прошла в комнату, Эль смерила парня убийственным взглядом. Знаете, если взглядом можно было бы убить, даже такое, как он, бессмертное существо не выжило бы.
Он самодовольно усмехнулся и демонстративно прошел за своей девушкой. А гостеприимной хозяйке оставалось лишь пробурчать что-то крайне невнятное и фыркнуть.

Пары, которые предназначены друг для друга, проходят через все то дерьмо, что и остальные пары...
Разница лишь в том, что они не сдаются... с.

name: Amanda Williams* race: vampire age: 18 | 144 y.o Taylor Momsen

name: Nate Brown race: vampire age: 23 | 152 y.o Chace Crawford

name: Christina McConnell race: witch age: 20 y.o Blake Lively

Соединенное королевство. Лондон. 1880 год.
Он не любил бывать на таких вечерах. После его родного Сандерленда, большой Лондон давил на него. Нет, его вовсе не угнетала роскошность и пышность подобных приемов некоторой знатной семьи X, но его тяготило осознание всей этой ненатуральной приторности улыбок, наигранности. Сплошь обман, фальшь, лесть. Он презирал, ненавидел людей, с жаром говоривших пламенные речи о справедливости и правде, в то время как сами учтиво улыбались тем, кто мог бы послужить во благо, для корыстной цели и в угоду обращались с теми, кто может их потопить. Эти люди не хотели правды. Они подлы. Низки и испачканы в собственной грязи из лжи и грубой лести. Он скривился, пытаясь забыть эту противную желчь в бокале шампанского. Благо, оно оказалось вполне пригодным для потребления.
Он искал глазами лишь одну девушку, ту, ради которой готов был отдать свою жизнь. Это не пустые юношеские обещания. Он уже чуть было не погиб на дуэли, но его спасло странное обстоятельство, подробности которого он не мог вспомнить. До некоторого времени. Он знал о себе пугающую правду. Почти неделю он не мог озвучить наименование того, кем ему пришлось стать. Он умер. Но он жив. Парадокс. Теперь он - живой труп. Оксюморон, но так оно и есть.
Наконец, он встретился с чудесными невероятно красивыми голубыми глазами. Девушка была чем-то встревожена, он понял это по всему ее лицу. Оно выражало страх. Волнение. Она часто меняла позу, ее взгляд бегал по зале, она лихорадочно кого-то отыскивала. Как оказалось - его. Она быстро направилась к нему, а из груди вырвался тяжелый вздох отчаяния. Поклонившись, она поспешно отвела его в сторону и, убедившись, что их не могут слышать, быстро начала:
- Послушай, я знаю, что этой ночью случится что-то страшное.
Он слегка наклонил голову на бок и встревоженно взглянул на нее. Она собралась с духом:
- Да, Натаниэль, это не шутка. Я тебя умоляю, уезжай отсюда, прошу тебя.
- Постой... но что ты несешь! Я не могу бросить тебя здесь! - будто обух. Тяжелый такой, смертельный. Больше всего на свете он боялся потерять ее. Единственную, безумно красивую. Ослепляющую. Он любил ее. Полюбил с первого вгляда. Он любил в ней все: ее невероятную улыбку, ее глубокие и чистые голубые глаза, ее походку, ее голос, ее жесты... Он встревоженно искал в ней хоть одно мимолетное движение, объяснение, мотив...
- Я... я не могу, понимаешь... Я должна быть здесь.
- Но.. тебя ведь могут убить! Нет, я не оставлю тебя, - упрямый. Нет, он просто не мог бросить ее на произвол судьбы. Не мог. И не хотел. Она была для него всем и потерять ее - значит лишиться жизни.
- Совет снова собирается открыть охоту. На этот раз они не пощадят никого. Боюсь, что здесь больше не останется ни одного вампира. Я не могу позволить, чтобы тебя... - на ее глазах выступили слезы. Она долго сдерживалась. Ей нельзя показывать свою слабость. Если кто-то узнает, то прежде всего пострадает любимый...
- Я смогу справится, пожалуйста. Не заставляй меня вставать перед выбором. Я никогда тебя не брошу.
- Пойми, прежде они убьют тебя... Я боюсь...
- Давай уйдем вместе, подальше отсюда. И все будет хорошо... - он взял ее лицо в свои руки и внимательно посмотрел в ее глаза. Они были полны крупных слез. Она лишь закачала головой и, высвободившись из его рук, прошептала:
- Я не могу, не могу... Пожалуйста, уезжай! Ради меня... Я не переживу, если тебя... Поезжай... Со мной все будет хорошо... Я тебя найду... Прощай! - она быстро удалилась, затерявшись в толпе. А ему лишь оставалось проводить ее болезненным взглядом и принять решение... Возможно, это их последняя встреча...
- - - - - - - -
Великобритания. 1883 год.
В этот день стояла невообразимо тихая, спокойная и ужасающая в своем подлом молчании ночь. И все смиренно повиновалось этой сковавшей недвижимости, освещаемой тусклым и холодным светом полной луны. Сказочное действие немого кино. Парень, нарушивший всю устоявшуюся неподвижность, хаотично пробирался в глубь леса. Воинственные голоса и крики людей - этих беспощадных и испуганных людей с факелами и револьверами, становились все слабее. Эта страшная война продолжалась уже третий год. Каждый день он рисковал. Каждый день ему приходилось скрываться, скрывать и лгать. Он непримиримо гнал себя вперед. Не оглядываясь. Дальше и дальше. Быстрее.
Скитания, боль в голове, помутнение, неразборчивый шум. И страх. Он не знал, что с ним происходит, он не хотел осознавать себя таким. Монстром. Он бежал сам от себя, не разбирая дороги и с силой ломая ветки. Сильный. Да, он не простит в себе убийцу. Никто не имеет права отбирать чужую жизнь. Только Господь Бог. Но верил ли он теперь в Бога?
Только что, не отдавая себе отчетов, он набросился на человека. Он не помнил, была ли то девушка, или парень, он ничего не понимал. Помутнение рассудка. Но вечный голод все время давал о себе знать. Теперь смыслом вечной жизни была алая жидкость. Она сводила с ума, но ему необходимо было держаться. Необходимо было бежать, быстро, прятаться, скрываться. От кого? Инстинкт. Он боялся людей. Он боялся их смерти. Боялся убийства. Боялся чувствовать себя убийцей. Противно. Его тошнило от осознания своей теперешней сущности. Но должен быть какой-нибудь выход. Только смерть. Только так он сможет прекратить свои страдания прервать скитания. Мысли путались, он потерял счет времени. На сколько отклонилась стрелка часов он не знал. Теперь это не имело значения. Рядом с вечностью...
Ноги сами привели его к Сандерленду. Знакомые места. Вот этот лес, в котором он еще мальчишкой изучил каждое дерево, каждую ветку. Голоса, крики... Огонь. Везде ненавидели таких, как он. И он ненавидел. Момент освобождения настал. Осталось лишь пройти немного и показаться своим палачам.
Вдруг он услышал голос. Чья-то тихая мольба о помощи. В ней слышалась боль и отчаяние. Оглянувшись, он заметил девушку. Странная картина. Беспомощная, она сидела на сухих листьях, спрятав лицо в ладони и плакала. Такая хрупкая, такая нежная, беззащитная.
Он медленно подошел к ней и осторожно, будто опасаясь, что она, как мотылек, исчезнет, упорхнет, испугается, тихо присел на корточки напротив. Он молчал и только смотрел на нее. В груди поднялось странное чувство. Жалость? Нет. Он чувствовал нечто иное. И точно знал - что-то очень важное, что-то очень сильное. Вдруг.
Она лишь вздрогнула, взглянув на него и, казалось, сразу поняла, кто он:
- Помоги мне... Умоляю.. Я... не... я не знаю, что со мной.. - ее слабый голос прерывался частыми всхлипываниями. Она была страшно напугана. Потеряна.
Она такая же, как он. Напуганная своим новым обликом. Убийцы. Нет, он не пойдет на смерть. Теперь у него есть цель. Смысл жить. Этот беспомощный комочек, хрупкое существо, оно нуждается в его защите, в его заботе. И он это твердо знал. Теперь. Нет, ему незачем умирать. Он не может, просто не имеет права оставить ее. Теперь он никогда ее не оставит. Он взял ее лицо в свои руки, заставив ее посмотреть в его глаза и вкрадчиво проговорил:
- Успокойся, слышишь. Я тебе помогу, все будет хорошо. Мы справимся. Мы вместе...
Она заплакала и крепко прижалась к нему. Она верила ему. Верила, хотя даже не знала его. Ее сердце все еще билось, все еще живое, надеялось на него. Она знала, что он говорит правду. Твердо знала. Она тихо горячо прошептала, в тон ему, по слогам, будто заставляя себя привыкнуть:
- Мы вме-сте...
- - - - - - - -
И снова Сандерленд. Наше время. 2009 год.
Воскресное утро. Самое обыкновенное, оно не предвещало ничего сверхъестественного. Разве что сегодня они оба вернулись в тот злополучный город, с которым их разлучили страшные обстоятельства, в Сандерленд. Он был рад, что тогда он был еще слишком мал, чтобы понимать всю серьезность происходящего и причину своего переезда в Лондон, но он боялся за нее. Он помнил, какой ужас перенесла она, когда он вернулся сюда в 1883, подгоняемый охотниками. Тогда он был рядом. Он всеми силами пытался облегчить ее новое существование, помочь ей разобраться в себе и собраться со своими новыми силами. А она с благодарностью верила и доверяла ему. Теперь он не мог представить свою жизнь без нее. Аманда стала ее неотъемлемой, неделимой частью. Большей частью. Они всегда были вместе. Он так обещал. А по-другому и быть не могло. Он не мог без нее и знал, что и она не сможет без него. Две поддерживающие опоры. Все трудности они преодолевали, крепко держась за руки. Ни на минуту не отпуская. Ни на секунду. И даже сейчас, будто предчувствуя какую-то неуловимо-неспокойную обстановку в городе и на его окраинах, он не хотел отпускать ее охотится одной. А она лишь ласково улыбнулась и заверила, что так будет лучше и даже безопасней. Незначительные убийства в разных участках леса будут выглядеть не столь примечательно, чем одно, сконцентрированное в одном месте. Он согласился.
Теперь он блуждал по лесу, с треском надламывая сухие ветки. Здесь достаточно богатые кроны и поэтому прятаться от непривычно ярких для таких мест солнечных лучей не составляло большого труда. В его голове вот уже с час звучали какие-то голоса и смех. С каждым его шагом звук усиливался. Наконец он вышел к берегу небольшого озера, где и сконцентрировался весь шум: по-видимому, местные подростки устроили здесь вечеринку. Он спрятался подальше в заросли. Не хотелось привлекать их внимание своим присутствием. Вдруг его внимание привлекла какая-то фигура. Девушка. Блондинка. Вот ее окрикнули и она обернулась... Его будто прошибло током: эта девушка была точной копией его первой любви, той, которая в 1880 спасла его от надвигающейся опасности и погибла сама. Он не верил своим глазам, но, как бы то ни было сверхъестественно, они не врали. Кристина значит... Странно... Но он обязательно разберется во всем этом. Он должен понять, что происходит и выяснить, почему эта девушка так похожа... Черт, да она же точная копия!

аll rights reserved
by Caroline Luckers.